Александр Юрьевич Разумовский - член-корреспондент РАН, доктор медицинских наук, профессор, главный внештатный специалист детский хирург Департамента здравоохранения Москвы, заведующий отделением торакальной хирургии ДГКБ имени Н.Ф. Филатова, Заслуженный врач России

Юбилей Александра Юрьевича Разумовского

- Александр Юрьевич, в первую очередь – с Днем Рождения! Удачи, здоровья, успехов в работе. В вашем случае пожелание успехов в работе это не просто дежурные слова, которые принято говорить юбилярам. За вашими успехами стоят жизни спасенных вами детей. Так что много-много вам еще жизней!
И начнем с самого начала - где вы родились, где учились? Почему выбрали медицину, что на это повлияло?

- Я родился в городе Клинцы Брянской области. Там в те годы жило много семей репрессированных, поэтому в городе была повышенная концентрация образованных людей. Наши школьные учителя преподавали так, что большинство без труда поступало в высшие учебные заведения Москвы и Ленинграда. Когда я сдавал экзамены во Второй Медицинский институт, преподавать спросил какую московскую спецшколу я закончил.

- Ну, а почему вы выбрали все же медицину? Может, в семье были медики?

- Родители к медицине отношения не имели, но родная сестра мамы была главным педиатром Смоленской области. Она, кстати, предлагала учиться в Смоленске, где могла бы составить мне какую-то протекцию, но я отказался - хотел, чтобы все было честно. Ну и, кроме того, Москва давала больше возможностей. При этом я не могу сказать, что шел в медицину по призванию, выбор будущей профессии подсказала мама, причем по причине самой банальной - в медицинский институт поступить было проще, чем в МГУ или МВТУ.

- А когда вы поняли, что не ошиблись с выбором?

- Не сразу. Сначала учился без особого энтузиазма, но как-то преподаватель анатомии (а это сложнейший предмет!) Ольга Терентьевна Сушина выделила меня среди одногруппников, доверив мне проверку контрольных работ. Так и сказала – половину работ буду проверять я, а вторую половину Разумовский! Это, конечно, меня очень мотивировало. Правда, к настоящей медицине я прикоснулся позже, когда на третьем курсе подрабатывал санитаром в институте Склифосовского. Тогда это меня так ошеломило, что я какое-то время даже хотел стать реаниматологом.

- А почему все же выбрали хирургию?

- Нельзя сказать, что я не мечтал и о хирургии, просто тогда мне казалось, что реанимация это более реально, а в хирургии работают какие-то небожители. Но потом все же рискнул и после этого никаких сомнений уже не осталось. Вот только тогда, пожалуй, и пришло ощущение того, что хирургия это призвание. Конечно, огромное влияние оказали и мои учителя в Филатовской детской больнице, куда я пришел почти 50 лет назад, в 1978 году после окончания института - Юрий Федорович Исаков, Эдуард Алексеевич Степанов, Вячеслав Иванович Гераськин, Татьяна Васильевна Красовская… Всех перечислить невозможно, мне вообще всю жизнь, начиная с Клинцов, невероятно везло на людей.

- А кто повлиял на то, что вы выбрали именно торакальную хирургию?

- Торакальную хирургию выбрал я сам, потому что это самая сложная и драматичная область детской хирургии. И какое в ней разнообразие! Если кардиохирург (при всем уважении) занимается только сердцем, то торакально-абдоминальный – фактически всеми органами сразу.

- А какие самые яркие операции были в вашей практике? Интернет пестрит историями про Зиту и Гиту (*В 2003 году Александр Юрьевич Разумовский разделил сиамских близнецов) , но наверняка же были и другие, не менее сложные?

- Вот и обидно, что Зиту и Гиту помнят все, а о других не менее уникальных случаях мало кто знает. А ведь у нас выполнены десятки операций, которые мы сделали первыми в стране и даже в мире! Это операции по пластике пищевода и гортани, торакоскопическая резекция бронхов, первая в мире операция при стенозе трахеи с помощью ЭКМО. Первыми в России в 2013 году мы стали применять ЭКМО и во время других операций, первыми начали делать и эндоваскулярные операции при закрытии Аранциева протока. Даже можно сказать, что первыми в мире – тут шли «ноздря в ноздрю» с японцами, подобные операции в двух странах были впервые выполнены почти одновременно. А ведь результаты закрытия Аранциевого протока не менее впечатляющие, чем история с Зитой и Гитой. Ребенок, которому ставили диагноз «умственная отсталость», буквально на глазах начинает приходить в норму – разговаривать, смеяться, реагировать на маму с папой. Причиной задержки умственного развития в этом случае является открытый Аранциев проток, который несет кровь в обход фильтрующей системы печени. Неочищенные токсичные вещества поступают в мозг и вызывают картину, которую часто путают с умственной отсталостью. Отсталостью, которая полностью устраняется за одно оперативное вмешательство.

- Потрясающе. А разработанные вами операции внедряются потом в общероссийскую практику? Их перенимают другие больницы страны?

- Ни о каком массовом внедрении в практику здесь говорить не приходится. Далеко не все больницы и не все врачи могут эти операции повторить, для этого требуется колоссальный опыт. Именно тот опыт, который накоплен в Филатовской. Ведь мы делаем от 50 до 70 операций в неделю. И чуть ли не половина из них относится к повышенной категории сложности, к нам везут самых тяжелых, иногда почти безнадежных больных из всех регионов России. То есть, я могу точно сказать – такого потока сложнейших пациентов, как в Филатовской, нет ни в одной европейской клинике. Там врач за год делает столько же операций с повышенным риском, сколько наш за месяц. Я сам всю жизнь оперирую очень много. Обе мои диссертации - кандидатская по пластике пищевода и докторская по портальной гипертензии – выросли из практики и в нее же, в практику, вернулись. Запатентованная нами операция по портальной гипертензии успешно применяется в Филатовской до сих пор, без нее многих детей спасти было бы просто невозможно.

- То есть, вы провели за операционным столом фактически полжизни. Наверное, вам и ночами снятся операции…

- Конечно, снятся. Особенно перед чем-то сложным. Я до сих пор волнуюсь перед операциями. Сейчас правда уже меньше, чем в молодости, но напряжение все же присутствует. Правда тут есть один момент. Если вдруг во время операции возникает какая-то критическая ситуация и от моего следующего движения будет зависеть жизнь ребенка – если это движение будет точным, он останется жив, если я промахнусь – произойдет непоправимое, то тут у меня в голове что-то переключается, и я становлюсь потрясающе спокойным. Видимо, мой организм понимает, что обратной дороги нет, я не могу отойти или позвать кого-то на помощь… Вот такое умение в экстремальных ситуациях очень помогает.

- Вы сказали, что не все врачи могут повторить ваши операции. Но вы же передаете им свой опыт?

- Естественно. Очень большая часть моей жизни это контакт с хирургами всего мира. Среди моих учеников 50 кандидатов и докторов наук. Манап Басирович Алхасов, который сейчас работает в Национальном медицинском исследовательском центре здоровья детей, и Никита Сергеевич Степаненко – главный хирург Детского клинического центра имени Рошаля и четверо его помощников относятся как раз к тем врачам, которые успешно повторяют операции, впервые сделанные в Филатовской. Очень часто за моей спиной в операционной стоят коллеги из нашей страны и из-за рубежа. В День хирурга мы транслируем свою работу в прямом эфире – даем видео мастер-классы. Много ездим по стране, недавно я вернулся из Краснодара, сделал там несколько сложных операций.

- А как вы отдыхаете после такой нагрузки? Как восстанавливаетесь? Или дома тоже все время говорите о работе?

- О работе, конечно, говорим, тем более моя жена Елена Владимировна Феоктистова тоже врач. Кстати, мы и познакомились здесь же, в Филатовской. А отдыхать я стараюсь активно – на даче езжу на велосипеде, когда-то был кандидатом в мастера по велосипедному спорту, раньше часто ходил в конные походы, неплохо держусь в седле. Стараюсь правильно питаться, не пью алкоголь. Ведь физическая форма в нашем деле имеет огромное значение. Попробовал бы неподготовленный человек простоять восемь часов за операционным столом да еще в неудобном склоненном положении, он бы просто упал! Я, правда, работаю быстро, но, тем не менее, это все равно большая физическая нагрузка.

- А на книги и фильмы время остается? Что читаете, что смотрите?

- Что-то, конечно, и читаю и смотрю. Правда, сейчас из-за недостатка времени чаще слушаю аудиокниги. Люблю Булгакова, Гашека, Довлатова, Шолохова, Льва Толстого… Из современного недавно прочитал исторический детектив «1793» скандинавского автора Николаса Натт-о-Дага - это настоящий шедевр! Но вы не читайте, вам он покажется слишком страшным… Фильмы люблю на исторические темы, иногда с женой пересматриваем любимые ленты нашей молодости. То же самое и с музыкой, люблю то, что слушал в юности, это Битлз, Дип Перпл, Род Стюарт, Элтон Джон. Из наших, еще советских исполнителей, люблю «Песняров », ведь я вырос на границе с Белоруссией…

- Александр Юрьевич, как вы считаете - какая ваша главная черта как хирурга?

- Не знаю…Серьезный хирург это комплекс многих качеств: интеллект, «правильные» руки ну и определенные черты характера. Например, трезвая оценка своих возможностей – тут опасно как преувеличение, так и преуменьшение, умение быстро принимать решения и, в конце концов, элементарная порядочность. Хирургия это все же командная работа и с непорядочным человеком трудно находиться за одним операционным столом.

- И последний вопрос – что бы вы пожелали себе в день своего юбилея?

- Здоровья – и себе и своим близким. Ну и еще чтобы до окончания трудовой карьеры работать только в Филатовской.